В детстве мы, шестеро братишек, озорников ребятишек, не обращали внимания на то, что у нас нет ни одной сестренки, радовались каждый раз, когда мама мечтавшая о маленькой дочурке, дарила нам очередного братика. Повзрослев, я понял, что нам, братишкам, не повезло, как двоюродному брату, у которого было аж пять сестренок, многое мы потеряли, когда росли без сестренки. У меня тоже не было дочерей, хотя супруга моя всегда тоже мечтала о малышке дочурке. И когда двадцать лет назад, февральской зимой появилась первая внучка, мир для меня засверкал в ярких красках приближающейся весны. Малышка беленькая, пухленькая, с густыми светло-каштановыми волосами, с большими зелеными с синими крапинками широко открытыми удивленными глазками.

Алина внимательно наблюдала за всем происходившим в новом огромном для неё мире. Никогда не плакала, лежала спокойно, начинала гукать, когда была голодна.

Месяца через два стала различать, кто свой, кто чужой. Увидев меня, улыбалась радостно, махала ручками, просилась на руки. Росла быстро, как на дрожжах, в возрасте 10 месяцев выглядела как двухлетний ребенок. Постоянно что то лепетала. Неожиданно для всех заговорила к семи месяцам. Где то в одиннадцать месяцев встала на ножки и начала ходить самостоятельно, увидев меня побежала ко мне быстро мелкими шажками, радостно крича: «Дада! Дада! Посмотри!».

В три года рисовала, читала стихи, ростом была как пятилетняя. Очень любила меня, своего Даду. На вопросы родителей и родственников: «Кто самый красивый и самый кучерявый?» Она отвечала: «Моя Дада самая красивая и кучерявая!». Сердилась на всех когда её пытались переубедить, что это нана её самая красивая и кучерявая, а не дада. Кричала: «Дада? Дада! Моя кучерявая!». Все смеялись. Начиная примерно с 8-9 месяцев и до трех лет ночевала только у дады и наны. Однажды согласившись остаться ночевать у родителей, которые жили на другом конце города, вдруг проснувшись ночью, потребовала «свою кучерявую даду». Пришлось ночью её забирать от родителей. Алинка не хотела засыпать, пока её «кучерявая дада» не споёт её любимую песенку. Целая проблема была, когда дада был на дежурстве или в командировке. Приходилось нане или её родителям петь эту песенку, как на старой долгоиграющей заезженной пластинке. Возмущалась, что поют не так, требовала, что бы пели как её «Дада кучерявая»:

«Алинка, малинка моя,

В саду ягодка росла,

Красавицей она была,

Не плакала малышка никогда,

Крепко по ночам спала …»

И так в разных вариациях пели ей песню, пока она не засыпала.

Так продолжалось почти до четырех лет, пока она не поняла, кто есть кто, кто родители, а кто дада и нана, и стала оставаться на ночь у своих счастливых родителей, которые ревновали её к нам и ждали свою маленькую дочурку так долго.

Каждый год, начиная с 1.5 лет Алина ездила с дадой и наной на Черное море. Не боялась, бегала и барахталась в маленьких волнах, барашках-гребешках, накатывающих на песчаный берег теплого моря. Возвращаясь домой, она долго вспоминала и рассказывала своим родителям о самом красивом море, о ракушках, которые её «кучерявый дада» доставал со дна черного моря, ныряя в волнах далеко от берега. Волнуясь за своего «любимую кучерявую даду» кричала: «Дада! Дада! Вернись, не надо мне ракушек!». Целыми часами строила песчаные замки, собирала разноцветные камешки, тащила их с собой домой, в лагерь где мы отдыхали, каждый раз плакала, не хотела уходить с моря. Рано утром просыпалась и сразу требовала: «Море! Море! Хочу море!»

Мы души не чаяли в своей маленькой внучке, выполняли все её желания. Летними вечерами ходили в аэропорт, где мы жили недалеко от него, встречая вечерние самолёты, появляющиеся с мигающими звездами далеко в темном небе и садящиеся под лучами ярко светящихся прожекторов аэродрома. Увидев первой подлетающий самолет, она кричала: «Самолёт! Самолет! Летит!» каждую субботу, воскресенье ходили с ней в зоопарк. Целую неделю она готовилась, собирала сладости, печенье, бублики, что бы покормить своих любимых животных, маленьких ягнят, козлят, обезьянок, лошадок и верблюжат. Как то ночью она проснулась и попросила отвести её на речку, где она гуляла днем с нами, не засыпала, капризничала. Пришлось выполнять её очередное желание. Захватила она свой красивый, любимый резиновый мячик и поехали мы на речку. По пути всё спрашивала: «А можно я кину с мостика свой мячик?». Видимо ей приснился сон, что она кидает свой мячик в речку и он плывет в далекое синее море. Приехали на речку, забрались на мостик, и кинула она свой мячик в темные воды быстро бегущей реки Нальчик. Через секунду исчез мячик, она начала плакать, пожалела свой любимый мячик, спрашивает: «А он вернется?». Еле успокоили. Рассказали, что он скоро к ней вернется, через день-два, вот только он доплывет до синего моря, проведает своих братишек, поиграет с ними и приплывет обратно на большом пароходе к ней. Два дня я бегал и искал такой же резиновый мячик, такой же расцветки, как у внучки. Вернул ей мячик, сколько радости было у неё! До сих пор она помнит, как вернулся к ней с далекого синего моря её любимый мячик.

Рослая, выше своих сверстников на голову Алина пошла в школу в шесть лет, окончив третий класс через три года, минуя четвертый, перешла в пятый класс. Училась легко. Веселая, жизнерадостная малышка наша находила общий язык со всеми одноклассниками и одноклассницами. Ходила с ними в походы, в кино. Закончив школу с золотой медалью уехала наша Алинка учиться в Москву, в город моей мечты далёкой юности.

 

7 февраля 2017 г. М.Х. Карашев