Эту смешную историю из детства
посвящаю своим любимым внучкам

                                                                                                                                                    Алине, Карине, Дарине.

 

Эта история произошла в послевоенные годы. Жили мы в селе Каншууей, в прекрасном живописном месте. Со всех сторон село окружали зеленеющие хребты Сунженских и Терских гор. Вдоль села, по правому краю протекала речка Курп, из которой мы, детишками, не вылазили целыми днями. Речка была мелкая, глубиной десять-пятнадцать сантиметров, вода теплая, рыбешек было полно. За нами братиками было невозможно усмотреть, ни наставления родителей, ни замки на дверях не могли нас удержать. Родители уходили на работу в школу, а нас оставляли дома под замком. После ухода родителей все шло у нас кувырком. Заранее мы договаривались с соседскими мальчишками, чтобы они приходили и вызволяли из закрытого дома. Нами был разработан план побега, сперва из коридора дома на чердак, с чердака во двор на свободу по лестнице, которую притаскивали соседские ребята. Что только мы не вытворяли, бегали с нашей собакой за курами, индюками, гусями, утками.

Привыкшие к этой ежедневной суете, домашние птицы научились моментально прятаться в зарослях акаций, в большом овраге за огородом, или убегали к соседям, перелетев овраг.

Через дорогу жила слепая женщина Портова Дадуся.

Мы с братиком помогали ей кормить птицу, приносили воду. Но в основном ее разыгрывали, устраивая всякие козни. Заходили на цыпочках в ее комнату, а ей казалось, что это курица забрела. «Кыш, Кыш, отсюда!» — выгоняла мнимую курицу. То подсовывали в ведерочко, где она хранили яички, с десяток лишних яиц из нашего курятника, иногда в варенном виде, иногда утиные и гусиные.Начинали хохотать, когда Дадуся обнаруживала подлог, звала нашу маму Катю на помощь: «Катя, Катя ! Забери своих мальчонок». А сама смеялась тоже над нашими шутками.

Надоело нашим родителям все, узнали от соседей про наши приключения. Решили нас отправить на перевоспитание к русскому дедушке Никите, отцу нашей мамы в селение Раздольное, примерно в двадцати километрах от нашего села Каншууей. Сколько радости испытали мы, когда гостили у дедушки. С дедом Никитой нам было весело, он все время рассказывал нам смешные истории, пел, шутил, учил нас разговаривать по русски. Язык мы понимали, но почему то не могли говорить на нем, отвечали на родном кабардинском, а дедушка хохотал до слез. Мы его сами научили за эти несколько недель разговаривать, и даже ругаться на кабардинском. Смешно до сих пор, как он ругался по нашему, на кабардинском. Дедушка работал главным конюхом, заведовал конюшней в колхозе. Кони, были огромные, тяжеловозы с мохнатыми шеями и ногами, в два -три раза больше наших сельских лошадок. Понимали его кони с полуслова, вели себя тихо, выполняли все его команды. Дед научил нас с братиком ездить верхом на этих конях. Очень живописная картина: “ Огромный конь с гордой осанкой вышагивал во дворе с маленькими ребятами на спине, уцепившимися за гриву”. Мы с братиком помогали деду, кормили коней сеном, овсом, давали воду, чистили и расчесывали специальными скребками. Благодаря деду с детства полюбили животных: лошадей, собак, коров.

После отдыха у деда мы стали помогать родителям ухаживать за домашними животными. Всему научил нас дедушка, но не смог научить разговаривать на русском, как не старался, сокрушался, что обещал родителям нашим научить, а не получилось ! Быстро пролетели радостные, веселые дни отдыха у дедули.

Однажды, он запряг самых больших, красивых коней в огромную повозку, набитую сеном, с колесами на шинах от трофейных немецких автомобилей, посадил нас с братиком в большую, плетенную, круглую корзину — мата, стоящую в повозке. Дал указание: сидеть в корзине смирно и не высовываться! Затем повез нас домой к родителям в Каншууей. По дороге он часто прикладывался к солдатской фляжке с вином, громко и заунывно пел. Ехали медленно, нас с братиком укачало, заснули, проснулись от резкого толчка, корзина выпала из повозки вместе с нами ребятишками, плавно, как на парашюте, опустилась на дорогу.

Дедушка не заметил потерю корзины с детьми, был навеселе от вина, продолжал ехать и петь. Пока мы сообразили, что случилось, повозка с дедом отъехала от нас метров на сто. Схватили мы корзину и потащили вслед удаляющейся повозке. До сих пор смешно! Представьте себе: два маленьких мальчика, в одних трусиках, черных от загара, грязных от пыли, тащат по пустынной дороге большую корзину, выше их роста, пытаясь догнать удаляющуюся повозку с дедом, кричащих на чисто русском языке: «Деда, Деда! Стой! Вернись!» Не пропали напрасно старания дедушки. Дед нас не слышит, далеко отъехал, а наши крики если и слышны, то кажется ему, что в ближнем селе Виноградное лают собаки, кричат русские ребятишки.

Устали, запыхались, не догнали повозку мы с братиком. Сели обратно в корзину, прямо по среди дороги, стали отдыхать. Не испугались, не плакали, а смеялись, что когда дед заметит пропажу корзины и нас, помрет с перепугу! Через некоторое время, дед оглянулся, обнаружил, что там нет ни корзины, ни детей, развернулся и погнал этих больших коней, тяжеловозов, галопом, обратно по дороге, искать пропажу. Грохот, топот, пыль, будто паровоз, запряженный слонами, мчится по дороге. Нашел дед внуков радостно смеющихся, веселых, вдруг заговоривших на русском. А дед от таких потрясений разговаривать стал с нами на кабардинском, а мы отвечали ему по русски. Дедушка то плакал, то хохотал, все не мог успокоиться, что такое несчастье произошло с его любимыми внучатами. Просил не рассказывать родителям и никому про этот случай, а то плохо будет ему и нам. Не будут больше внуков пускать в гости к деду.

Я сдержал свое обещание деду, никогда не рассказывал про эту историю родителям и другим, а братик Вова был мал и быстро, даже не успев добраться до дому, все забыл.

12 января 2016 г.                                       Михаил Карашев.