В 1958 году, к нам в сельскую школу приехал папин товарищ Емкужев М.К, директор восьмилетней школы интерната поселка Терек, ныне город, чтобы отобрать сельский ребятишек, закончивших начальное четырехлетнее образование, в новый, дополнительно формировавший пятый класс интерната. Он встречался с учителями, с учениками, с родителями, рассказывал, объяснял, что у него детишки получат прекрасное образование, будут одеты в красивую интернатскую форму, похожую на офицерскую, всегда будут сыты, кормить будут до отвала пять раз в день, уроки до обеда, после – свободное время, хочешь – играй, ходи на тренировки в спортзал, в библиотеку читать книжки, все домашние задания будут делать под присмотром классного учителя. Двоек ставить не будут, сделают из всех учеников отличников. До того он заговорил сельчан, что все родители изъявили желание, чтобы их чада, заканчивающие четвертый класс, продолжили учебу в школе интернате. Но, увы, оказалось, что по разнарядке из нашего села Каншуей в интернат могут поступить всего 3 ученика. Тоже самое и в других селах Малой Кабарды, Аргуданского, Терского и Лескенского районов, где три, где два, где один ученик из села. Получился целый конкурс для поступления в интернат. Родители учеников ходили в сельсовет к предсидателю Сафарби Богатыреву, просили выбрать только их сыночка или дочурку.

В семьях разыгрались целые трагедии, дети плакали, родители ругались между собой, ругали директора интерната, который взбудоражил все село, взрослых и детей. Мои папа с мамой тоже захотели, чтобы их первенцы Миша и Вова поступили в интернат, но не смогли уговорить директора, на него давали из Районо, было указано — из одной семьи брать только одного ученика, из села – не более трех ребятишек. Вова хныкал целую ночь: «Хочу в интернат к дяде Михаилу». Родители мои согласились отдать Вову (Цыку, Саладина) одного в интернат без меня с таким условием, если он откажется от учебы в интернате, не сможет, раздумает, то на его место пойдет учиться старший сыночек Миша. Впервые разлучили нас с братом, сидевших за одной партой, в одном классе, в одной школе все четыре года начального образования. Уехал Вова в интернат с двумя мальчиками из нашего села – Дадовым Назиром и Туговым Хасанби. Примерно через месяц привозят мои родители Вовочку из интерната домой, погостить на выходные, в красивой ученической форме. Ходит Вова по соседям, по селу, в школу, хвастается. Через два дня настала пора возвравщаться в интернат, а Вова упрямиться, плачет, — «Не хочу возвращаться! Мне там не нравится!, ребята обижают меня маленького, дразнятся!»

Посоветовались родители, одели меня в интернатскую форму, и мать отвезла меня в Терек. Директор вызвал классного воспитателя, попросил показать мне интернат, спальню, столовую, класс, познакомить меня с ребятишками. Учителям ничего не говорить, в классном журнале оставить все как есть, фамилию, имя, отчество, оценки, где совпадало все кроме имени Вова, которое за тем исправят в новом журнале за шестой класс, в следующем году. Учителя и ученики не заметил подмену, кроме учительницы Русского языка Кати Барановой, подруги мамы, работающей когда-то в нашем селе, и еще двух девочек, двоюродных сестричек, обе Риммы Абазовы, успевших подружиться с моим маленьким братиком. Эти сестрички доставали меня все годы учебы в интернате, спрашивали – «Куда пропал Вовочка? Когда он приедет?».

Быстро я освоился на новом месте, через день два я стал своим для всех. Охотно отзывался на имя Вова, в селе меня звали Волода, дома Миша. По народным обычаям детишкам нашего села при рождении давали несколько имен, Вова носил сразу три имени: Цыкуа, Саладин и Вова, такие множественные имена давали новорожденным села Каншуей, чтобы защитить от злого духа, чтобы он не утащил ребенка в Ад, такие имена были и у поврослевших сельчан, мужчин и женщин: Къан, Кlуша, Быца, Даха, Нашхо. Познакомился я с лидерами, заводилами класса, Бетрозовым Залимом и Шауцуковым Муссой, рослыми, физически развитыми ребятами. Залим занимался борьбой, а Мусса боксом. Я такой же рослый, крепкий паренек из села нашел общий язык с ними, стали мы трое неразлучными друзьями. В нашу компанию входили: Шомахов Феликс, братишки Хуштовы, Назир Дадов, Хасанби Тугов. Жили мы в интернате как при коммунизме, все было общее, одевались одинаково, ели, спали, ходили на занятия в спортзал вместе. Кормили нас действительно до отвала, вкусно и сытно. Вечером, перед сном полагался дополнительный ужин: хлеб с маслом, с яблочным джемом и горячим сладким чаем. Ключи буфетчица оставляла только нам троим друзьям, доверяла заходить в буфет, чтобы мы через окошечко выдавали «Дополнительный паёк» нашим одноклассникам. Залим и Мусса все время тыркали, толкали друг друга, спорили, кто сильнее, но до драк дело не доходило. Выясняли отношения в спортзале, на футбольном поле интерната. Класс разделялся на две команды, команда Залима из сельских ребятишек, и команда Муссы из Терека, играли до упаду, один день побеждала команда Муссы, на другой день команда Залима.

На каникулах нас отправляли домой к родителям, ни автобус, ни легковая машина, даже грузовик, не смогли бы проехать по нашим грунтовым дорогам, разбитым, размякшим от постоянных осенних дождей, превратившееся в непроходимые болота. Один вид транспорта мог проехать по этой дороге, это трактор, он и был у интерната, на нем нас детишек развозили по селам района. Сажали нас в прицеп трактора и в сопровождении двух учителей отправляли по домам. Незабываемые яркие времена нашего детства, мы кричащие, орущие веселые песни тех далеких времен, за час – два незаметно доезжали до своих сел: Каншуей, Инаркой, Исламей, Тамбовку, Акбаш, Белоглинку. Дома скучали по своим друзьям одноклассникам, хотели чтобы поскорее закончились каникулы, и вернуться в свой родной интернат.

Учились мы в интернате на перегонки с друг другом, жадно впитывая в себя академические знания, которые мы не смогли бы получить никогда в сельской школе. Наши учителя буквально разжовывали и клали нам в рот теоремы и законы по математике, физике, геометрии, химии. Основу всех знаний я получил в интернате, никогда я не жалел, что уехал в детстве из села в интернат. Домашние задания мы делали сразу после обеда под присмотром классного учителя, за один – полтора часа, кто решит быстрее – тот свободен, может уходить в спортзал, библиотеку. Обычно мы все убегали в спортзал играть в волейбол, баскетбол, девчушки не отставали от нас, наравне и даже лучше нас играли. К девочкам мы относились как к своим сестричкам, никогда не обижали, защищали от мальчишек школы №1, стоящей напротив интерната. Только в восьмом классе мы начали обращать на них внимание, что они особенные, красивые, пухленькие и стали дружить с ними.

В интернате у нас была своя земля, поле, которое находились примерно в одном киллометре от Терека. Мы с нетерпением ждали выходного дня, свободного от занятий, чтобы пойти в поход на свое интернатское поле. Шли мы с рюкзаками полными еды и воды, по тропинке, тянущейся вдоль железной дороги, уходящей далеко за горизонт. Мимо нас проносились пассажирские поезда, Москва – Баку, Москва – Ереван, с красивыми, новыми голубыми вагонами, из которых нам махали детишки. Медленно с грохотом тянулись длинные грузовые поезда, с бесконечной цепочкой цистерн, залитых бензином и нефтью. На разбитых ровными квадратикми ухоженного поля интерната, росли огурцы, помидоры, морковь, лук, капуста, тыква, арбузы и дыни. Мы с удовольствием ухаживали за нашим богатством, ни одной сорной травы на всем поле не было, собирали созревший урожай. Возвращались домой в интернат, ни капельки не уставшие, веселые, запотевшие, с шутками, приносили с собой свежие овощи и зелень в столовую интерната.

Как один миг пролетели годы учебы в интернате, пришло время расставаться с одноклассниками, друзьями, товарищами, учителями, с плачущими девочками в красивых, нарядных платьицах, уходящих навсегда в никуда в сопровождении своих мамаш.

Мальчики из сел уезжали доучиваться в свои родные школы, Бетрозов Залим в Нальчик, Тугов Хасанби и Дадов Назир в Каншууей. А я с Шауцуковым Муссой и с ребятами из Терека, закончившие учебу в интернате, поступил в девятый класс Терской вечерней школы городской молодежи, находившейся напротив интерната через дорогу.

В вечерней школе учился легко, помогли знания, полученные в интернате. Учительница по Русскому языку и литературы удивлялась, откуда мальчик из далекого села так хорошо знает ее предметы?

После окончания девятого класса вечерней школы, по направлению военкомата шесть месяцев учился в автошколе. Закончил автошколу продолжил учебу в десятом классе вечерней школы в Тереке. В 1963 – 1965 годах проводились очередные реформы по образованию, десятилетки переводили в одиннадцелетки, затем обратно переводили в десятые классы. Чтобы не терять целый год, я под новый 1965 год вернулся в родное село Каншууей, сдал экстерном экзамены за десятый класс, поступил в последний выпускной класс Нижне-Курпской вечерней школы сельской молодежи. До сих пор мне не понятно, какой класс вечерней школы в селе я заканчивал, десятый или одиннадцатый? В аттестате о среднем образовании написано, что я закончил полный курс вечерней школы сельской молодежи в селении Нижний Курп.

Навсегда в памяти моей остались молодые, красивые лица одноклассников и одноклассниц из интерната, лица вежливых, строгих учителей. Щемит сердце, скучаю по интернату из далекого детства.

Апрель 2016 год. Михаил Карашев.