После окончания учебы в Ереванском институте усовершенствования врачей я вышел впервые на работу в психиатрическую больницу, пришел к главному врачу Шакову Анатолию, умнейшему и добрейшему человеку, кандидату медицинских наук, которому я обещал помочь открыть новое реанимационное отделение для наркологических больных, организовать работу скорой помощи по оказанию экстренной и неотложной помощи психиатрическим больным. Главный врач на общей пятиминутке, представил меня, наговорил про меня столько хорошего, что мне до сих пор неудобно вспоминать. В психбольнице работал в четвертом диагностическом отделении, в шестом отделении острых психозов, в наркологическом отделении №1 и №2. В течение месяца организовывал работу скорой помощи. В Ереване я две недели добровольно дежурил в бригаде психиатров, набирался опыта. Очень большая разница была между нашими больными и больными из Еревана, приученными, вышколенными врачами бригад скорой психиатрической помощи, приезжающих в белых халатах, в составе врача и двух огромных детин санитаров. Больные у них не сопротивлялись, безропотно позволяли увезти себя в стационар.

А здесь, в Нальчике, целый месяц не могли подобрать достойных санитаров. Главный врач пытался подсунуть санитарок – старух, шоферов – стариков, работающих посменно, отдыхающих по двое – трое суток дома, желающих подзаработать, санитаров из наркологических отделений, не соображающих, что им делать, куда они попали, врачей не ориентирующихся в многочисленных корпусах большой психиатрической больницы, которым самим пора было оказывать психиатрическую помощь. Учились на ошибках и пробах, помог неприятный случай произошедший со мной. Как то ночью позвонил мне главный врач, попросил выехать к больному в близлежащее село возле Нальчика, при необходимости доставить его в стационар. Предупредил, что за мной заедет машина скорой помощи. Приехала скорая, с двумя санитарами из наркологического отделения, бывшими пациентами этого же отделения. Санитары щупленькие, худенькие, невысокого роста, хвастаются, какие они отличные работники, им послушны все алкоголики, проходящие лечение в отделении. Предупредил я их по дороге, какие опасности могут угрожать при встрече с возбужденным, буйным больным с острым психозом. Доехали до села, встретили нас у ворот мать и сестра больного, во дворе полно родственников, ни слова не сказали об угрозе исходящей от больного. Завели нас в дом, отвлекли нас разговорами, что ждет нас больной с нетерпением, хочет поехать на лечение, что он лечился три раза и успешно, но очередной раз занемог. Проводили к нему в комнату, санитары остались у двери, хотя я предупредил их последовать за мной. Лежит на кровати огромный, двухметровый детина, обложенный топорами, ножами, молотками. Что делать?! Обратного хода нет. Зашел, а выйти невозможно, убьет. Как учили меня на стажировке, быстро присел на кровать к больному, подаю знак «санитарам» , а они боятся зайти в комнату, даже не делают попытку переступить порог, у них шок от страха. Целый час уговаривал больного, что надо поехать с нами на обследование. Кончилось тем, что больному все надоело, схватил близлежащий топор, для этого ему пришлось присесть, чтобы дотянуться до него, спасая свою жизнь, я применил к нему прием, этому меня не учили в Ереване, я знал этот прием со школы, где занимался вольной борьбой, завернул ему руки, упал ему на спину, обхватил его руками, как кольцом, матом пригрозил санитарам, что сам их убью, наконец очнулись они от спячки, вышли из транса и стали помогать, надели на больного специальный халат, завязали руки сзади длинными рукавами халата.

В толкотне, в суматохе порвал мне больной новую кожаную куртку, которую я купил в Ереване, разодрал норковую шапку в клочья, новые замшевые брюки, которыми я гордился и щеголял в больнице, порвал халаты на санитарах. Успел он наставить нам всем синяков, оказалось, что он чемпион по каратэ в тяжелом весе. Ни один из многочисленных родственников и соседей, собравшихся во дворе, и пальцем не пошевелил, чтобы помочь нам, боялись мести со стороны больного после возвращения из больницы. Вдобавок он выплюнул на меня молоко, которым мать его угостила перед посадкой на скорую, несмотря на мои громкие возражения. Утром оба санитара написали заявление, уволились из больницы, заявив, что жизнь дороже.

Главный врач, возместил мне причиненный ущерб, выделил мне денежную премию, до сих пор гадаю, откуда он взял деньги, из кассы или из своего кармана? С этого дня санитары из всех отделений категорически стали отказываться выезжать на вызова. Зато в течение двух, трех недель были укомплектованы все три бригады экстренной психиатрической помощи. Набрали в санитары бывших десантников, спортсменов, мастеров спорта, бывших милиционеров, врачей с физической подготовкой, чтобы могли хотя бы убежать при угрозе их жизни. Был издан приказ по Министерству Здравоохранения и Министерству Внутренних дел, обязывающий врачей выезжать совместно с сотрудниками милиции к буйным больным с острым психозом.

Через месяц меня направили на постоянную работу во второе наркологическое отделение Республиканской психиатрической больницы. Здесь заведующим работал Литвиненко Вальтер, отец Александра Литвиненко, отравленного в Лондоне радиоактивным полонием. С первого дня и все десять лет работы в психбольнице и наркологической больнице у меня с ним установились дружеские отношения, никогда не было между нами конфликтов и споров, понимали друг друга с полуслова. Правдолюбец, честный, прямой человек он не нравился главным врачам, с которыми далее ему пришлось работать, кроме Анатолия Шакова. Литвиненко не любил двойственности, высказывал свое мнение любому не взирая на чины. Главные врачи, пытались его уволить, выгнать из больницы, и все терпели фиаско, один звонок сына Александра из Москвы, работающего в спецслужбах, заставлял главных врачей притихнуть навсегда, а некоторые даже уходили из психиатрии, подобрав себе спокойную работу, где им не мешал жить мой друг Вальтер. Многому научил меня Вальтер, как лечить запойных больных, чтобы у них не возник алкогольный психоз, не верить скользким, липким людям, лезущим в душу со своими гадкими предложениями, как избегать провокации недоброжелателей. Всему он научил меня, а сам все время попадал в истории, то с больными, то с милицией. Однажды прибежала перепуганная медсестра в ординаторскую, кричит убивает наркоман в первой палате Вальтера. Забегаю в палату, наркоман, размахивая большими портняжными ножницами, загнал Вальтера окровавленного с рассеченной бровью в угол, между двумя койками, бежать некуда. Вальтер ослеп, очки потерял, кровь заливает глаза. Увидев меня, наркоман набросился на меня, размахивая хаотично ножницами, целясь мне в живот, защищаясь я инстинктивно нанес ему один удар в лоб, отключил его. Вызвали милицию, составили акт о нападении на врачей, Вальтеру наложили на рану швы в травмпункте. Кто-то из «доброжелателей» написал анонимку о нападении врачей на больного. Целый месяц проверяли наше отделение, уговаривали больного написать жалобу на врачей, нас уговаривали, чтобы мы написали заявление на больного о привлечении к уголовной ответственности. Ничего у них не получилось, отстали они от нас и от больного. Видимо, позвонили из Москвы, и опять притихли «доброжелатели». Где то затерялся Вальтер, старенький восьмидесятилетний наивный старичок, потерявший сына, супругу, свой дом, свою Родину. Жаль его.

На новой работе в психбольнице меня представили к присвоению звания Отличник Здравоохранения Кабардино-Балкарии, но не присвоили, видимо не заслужил, объяснили, что в стаж не засчитали службу в армии, учебу в ординатуре, работу хирургом, председателем Месткома, анестезиологом-реаниматологом, а психиатрический стаж очень маленький для присвоения такого звания. Так я и остался без награды хоть я и работал усерднее некоторых моих коллег, которым присваивали высшие категории и награды чиновники не нюхавшие пороху, не знавшие где хвост, где голова у коровы. Как говорится в поговорке битый не битого везет.

В последний день 1985 года, нас сотрудников двух наркологических отделений в психбольнице ожидал сюрприз, в результате реорганизации Психиатрической службы Российской Федерации эти два отделения передали в Республиканский наркологический диспансер. Очень было трудно нам расставаться с коллегами из психбольницы. Особенно мне не хотелось уходить из психиатрической больницы, где работал интелегентный, всегда улыбающийся, скромный главный врач Шаков Анатолий который в любую минуту приходил на помощь в трудных случаях. Хотел вернуться на работу в городскую больницу, где меня ждали все четыре года или перейти в поликлиническую службу психбольницы.

Министр социального обеспечения, симпатичная женщина, c которой я познакомился, обращаясь по профсоюзным делам, для решения социальных вопросов, тоже просила меня перейти к ней на работу, предлагала возглавить мне Чегемский дом-интернат для хронических больных, в придачу старенькую машину УАЗ, ферму на сто коров, старую котельную, отапливаемую углем, и массу других нерешенных проблем в этом интернате, откуда сбегали все вновь назначенные главные врачи. Только такой энергичный, молодой врач как я может наладить работу, но я отказался. Вызвал меня на беседу Шаков Анатолий, познакомил меня с главным врачем вновь создаваемого Республиканского наркологического диспансера Арсеном Аркадьевичем Гуржияном. Уговорили меня они вдвоем остаться на работе в наркологической службе, возглавить третье наркологическое отделение, которое впервые открывалось в наркологическом диспансере. Разрешили забрать из двух бывших наркологических отделений всех сотрудников, изъявивших желание работать со мной в новом отделении. Так я остался работать в системе наркологической службы Республики и никогда не жалел. Рядом оставались мои друзья, коллеги из психиатрической больницы с которыми я подружился за эти годы, а самое главное со мной был всегда рядом Шаков Анатолий, верный мой друг на всю жизнь.

Михаил Карашев. Октябрь 2016 год.